Переименовала дневник. первый раз за всё время. Надеюсь ненадолго. Просто сейчас разбираю чемодан, просматриваю книжки, открытки, магнитики и прочие сувениры из Берлина и понимаю, что хочу назад! Просто тупо слёзы на глаза наворачиваются, хорошо никого дома нет, а в унисон с Томом Йорком пошмыгать носом самое оно, фонит себе над ухом, стенает и убивается, и вроде по сравнению с ним все не так уж плохо))

Я знаю, это звучит странно и похоже на выпендреж и накручивание соплей, но мне правда было больно покидать Германию. Уезжали ночью, город провожал нас потоками расплавленного света, шёл дождь, я смотрела вперед в водительское окно, рядом подружка тихонько всхлипывала, а я .. я даже не могла заплакать. Я тогда не понимала почему. Просто было нечем дышать и сковывало грудь. Но я не заплакала. Мне было так больно, что я онемевшая сидела, смотрела не мигая в окно и не могла выдавить ни слезинки. Если бы я могла, я бы почувствовала, как больно впиваются мне в плечи её ногти и толстовка промокла от слез, но я даже не шевельнулась. Всё как в тумане, когда я очнулась и поняла, что мы едем по Варшаве, мне всё показалось сном.

Прошло уже несколько дней с момента приезда, но щас начинается период. который просто надо пережить Акклиматизация в обратную сторону –я за 2 года забыла, что это такое. Мама в шоке, говорит, так не может, НЕ ДОЛЖНО быть! У человека только одна Родина. Один дом, где он родился и вырос, он должен тосковать по нему, по местности, по родным улицам. Я бы хотела бы может быть так сказать, но понимаю, что не могу. Мне бы может быть было бы легче, родись я чуть пораньше или попозже на пару лет, но я застала как раз то время, конец той эпохи, в которой никогда не жила, но которая навсегда впаялась мне в память обрывками щемящих детских воспоминаний, чем –то смутным и неосознанным, чем-то, по чему я всегда буду тосковать. Вот она пресловутая немецкая Sehnsucht, неизлечимая и бездонная.

И Потсдам, и Магдебург, и Лейпциг –бывшая территория ГДР. Я честно не понимаю, почему не стерты напоминания о том времени. Почему их не вымарали навсегда? Зачем чёрт дери почти каждый дом, каждый магазин кричит (иногда по-русски) о времени, которое давно ушло и его не вернешь. Плохое оно или хорошее? Боже мой, я даже об этом не могу судить, Я НЕ ЖИЛА ТОГДА!! Гагаринштрассе, улица имени Розы Люксембург, памятник Карлу Либкнехту, магазин «Книги» на глав площади, граффити ровным слоем покрывающие стены домов, Kapitalismus is blöd! (капитализм –это тупо!), нижние ярусы в 60-е в честь Гагарина сплошь покрыты картинками на космическую тематику, а в переходе в центре Берлина во всю стену надпись: Хонекер выбрал бы левых!

читать дальше



Берлин.
Испанки были в шоке, сказали, там всё напоминает о войне. Французы жаловались, что архитектура и атмосфера вообще слишком гнетущая. Армяне просто чувствовали Heimweh и хотели скорей на Родину. Памятник погибшим евреям отдельный шедевр –это архитектурный комплекс состоящий из множества вертикальных блоков и построенный в виде лабиринта. Поначалу блоки невысокие, на них даже можно залезть, но чем дальше идёшь, тем выше они становятся, самые высокие заслоняют собой солнце. Недалеко от Бранденбургских ворот множество белых крестов –в память о пытавшихся бежать в западный Берлин. Высота стены была 4 метра по всему периметру стояли пограничники, беглецов расстреливали на месте.







>«Берлин вообще поразил их своим странным духом, острой гранью свободы и диктатуры, вросшим нездоровьем, каким-то кровоточащим надломом, прошедшим прямо по середине бывшего единым города, разделенным по живому без обезболивания пополам, и со временем научившийся так жить, и даже получать от этого какое-то свое извращенное мазохистское удовольствие».
А.Ра «Секс.Боль.Ангел.Любовь», глава 2

Можно разрушить стену, можно пафосно с трибуны кричать о демократии и свободе, но андеграундный декаданс, в котором и есть весь дух Берлина –его не вытравишь ни чем! Это специфика национального самомознания, самоощущения, эта немецкость, это их стремление ввысь, к небу не сопряженное с восторгом и радостью, но глубоко трагично, потому что заранее известно, что его, этого неба не достичь.

Вот оно, одиночество, Рафаэлла!

Можно спуститься с неба будучи ангелом, сняв с себя ношу святости как доспехи, единственно и только во имя любви к другому человеку. Если этого нет, то быть просто человеком невыносимо. Вендерс не просто снял пафосный фильм –пропаганду с затянутой философской подоплекой, скучными сентенциями на два часа. Он показал одну простую и очевиднейшую вещь под таким углом, под которым она возвелась в абсолют и из частной интимной истории двух любящих людей переросла в символ, в аллегорию, стала ценной в контексте целой эпохи.







Erst wenn die Wolken schlafen gehen
Kann man uns am Himmel sehen
Wir haben Angst und sind allein
GOTT WEISS ICH WILL KEIN ENGEL SEIN!
(Когда облака отправляются спать,
Нас можно увидеть в небе.
Нам страшно и мы одиноки
ГОСПОДЬ СВИДЕТЕЛЬ Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ АНГЕЛОМ!)

Rammstein “Engel”







Вэлкам ту Ка-ба-рэээ!!

Пила “Bunte Wolke” в старом берлинском ресторанчике, закусывала свиной рулькой 1.5 кг весом Eisbein на Унтер ден Линден. Героиня Лайзы Миннелли из бессмертного шедевра Боба Фосса уезжает из родной Америки в Берлин в начале 30-х, с головой окунается в атмосферу сексуальной свободы, полной вседозволенности, раскрепощенности, становится певичкой в кабаре, создает себе образ загадочной космополитки. Меня принимали за скандинавку (Дания, Швеция, Норвегия), за испанку, за итальянку, за еврейку, за немку. Ночной клуб Q-dorf приветливо встретил нас, пустил в себя, увлекая в ритм с сотнями двигающихся в одном ритме тел, водка энерджи, текила, сладковатый привкус табака в воздухе, чьи-то руки навязчивые, неприятно и хочется вырваться (люди там странные..(с) Снаружи дождьдождьдождь ударяет наотмашь. Дорога в Потсдам ночью в поезде и спать, спать, спать..









Ich hab` noch einen Koffer in Berlin

Он затягивает и не отпускает. Он как наркотик. С ним страшно и не хочется расставаться. Город, с непостижимым небом, дождём, надломленностью и тоской, пережимающей каждую артерию, истекающий кровью и пороком, манящий и будоражащий.



Я буду любить тебя.
Верь мне верь.
Я даже после смерти буду любить тебя.
Marlene Dietrich “Ich werde dich lieben”